В семь лет я уже хорошо знал травы, особенности их сбора, хранения и приготовления. Но одного собирать травы бабушка меня не пускала. – Луг тебя ещё не знает, — говорила она. – Каждый лекарь, прежде чем травы собирать, должен с лугом подружиться. А потом помощника себе из мира растений завести. Как-то днём бабушка позвала меня и сказала: — Пойдём с лугом знакомиться. – Так он меня давно знает, — обиделся я – Ведь каждый день там бываю! – Знать-то знает, — улыбнулась бабушка, — да не признаёт, за своего не считает. Ты вот тоже – сколько ребят знаешь, а с каждым ли делиться захочешь? Я должен был признаться, что не с каждым. Мы вышли на луг , сели на траву, и бабушка достала из корзиночки кусочки хлеба, бутылку с водой, семена трав, завёрнутые в бумагу. Она раскрошила хлеб и бросила несколько кусочков в разные стороны. – Здравствуй, лужок, здравствуйте, травки, здравствуй, всякая тварь лесная и луговая, — заговорила бабушка. – Давно мы друг друга знаем. Вот пришла к вам в гости, гостинцев принесла. – Бабушка бросила в стороны ещё несколько кусочков хлеба и немного семян. – Внучка с собой привела, хочу, чтобы знали его, за своего принимали. – Она встала на колени, поклонилась травам. Потом велела мне бросить несколько щепоток семян на землю, затем продолжила. – Любите его, как меня любите, помогайте, как мне помогаете, взрастут травы из семян посеянных, зашелестят на ветерке, передадут жизнь и память другим. А подрастёт внучёк, меня заменит и вас не обидит. Бабушка достала из корзинки засохший стебелёк тысячелистника и протянула к травам. Кончики трав наклонились навстречу стеблю, бабушка погладила их рукой и коснулась стеблем земли. Из травы тут же вынырнула шустрая зеленовато-серая ящерица, оперлась лапками о стебелёк, который бабушка держала в руках,и уставилась на меня бусинками глаз. От этого взгляда мне стало не по себе. Бабушка улыбнулась: — Ну вот и помошничек пришёл, — сказала она и кончиком пальца коснулась головы ящерки. Та не убежала, а всё так же внимательно смотрела в мою сторону. – Бабушка, чего она уставилась? – спросил я. – Запомнить хочет, — сказала бабушка. – Ты возьми-ка семена, по лужайке разбросай да водичкой полей. Сам же их осенью собирал, поэтому они тебя помнят. Как прорастут, память свою другим передадут. Вот и подружишься с лугом. Я вспомнил, как прошлой осенью бабушка посылала меня собирать семена трав, причём не по отдельности, как обычно, а скопом. Я совершенно забыл про них. И вот теперь они пригодились. Я разбросал семена кругом, побрызгал на траву водой и вернулся к бабушке. Ящерка тем временем забралась к ней на руку, и бабушка что-то шептала ей, поглаживая пальцем по головке. Опустив ящерку на землю, бабушка ещё раз провела ладонью по траве, потом поднялась с земли. – Пора домой, — сказала она, — завтра снова придём. Ещё дважды бабушка ходила со мной на луг и повторяла этот ритуал. И каждый раз из травы выползала серо-зелёная ящерка, забиралась к ней на руки, и было похоже, что они о чём-то разговаривают. Бабушка что-то шептала, а ящерка покачивала головкой и смотрела на неё. Я разбрасывал семена, поливал их водой, и мы уходили домой. После третьего совместного выхода бабушка сказала: — Теперь один ходить будешь, семь дней подряд семена сеять, водичкой поливай да не забывай с лугом разговаривать. – Бабушка, а ящерка ко мне выйдет? – спросил я. – Нет, миленький, у тебя свой дружок-помошник будет. Вот с травками подружишься, тогда его звать и пойдём. Семь дней подряд я ходил на луг, разбрасывал семена, поливал их, пытался говорить с травами. Сначала это давалось тяжело. Трудно говорить с безмолвным растением, как с человеком, речь сбивается, не знаешь, что сказать. Но постепенно я привык и начал разговаривать с травами свободно, к тому же я стал замечать, что их безмолвие весьма условное. Чем свободнее и непринуждённее становилась моя речь, тем тише вели себя травы. Они как бы замирали в радиусе метра, повернув свои верхушки в мою сторону, и несмотря на окружающие звуки: шум ветра, щебет птиц, — создавалось ощущение полного безмолвия, давящего на уши. Травы слушали. По другому стали восприниматься и прикосновения к растениям. Когда, уходя с луга, я гладил травы рукой, у меня появлялось ощущение, будто я провожу ладонью по тёплой кошачьей спинке. Спинка эта выгибается, травинки оплетают пальцы, по руке пробегает волна тепла. Приходя домой, я делился впечатлениями с бабушкой, она улыбалась, гладила меня по голове и говорила: — Вот видишь, травы научились тебя слушать. Теперь твоя очередь научиться их понимать. – Бабушка, а разве они говорят, у них же рта нет, — удивлялся я – Так ведь ушей у них тоже нет, а слушать умеют, — улыбалась бабушка. – Не торопись, придёт время, услышишь.
