Немного о щетинке, и не только

«Бабушка, а почему хлеб такую силу имеет? – спрашиваю я. Хлебушек, миленький, для любого народа свят. По-разному его везде называют: каравай и чурек, лаваш и хом, а всё одно, много сил и души в него вкладывают. Зерно посеять надо,, урожай собрать, муку смолоть да хлеб испечь. Видишь, через, сколько рук хлебушек проходит, и каждые руки его с любовью берут и свою силу вкладывают. Поэтому и целит он боли людские, а уходит человек в дорогу, и не мяса кусок, а хлеба краюшку с собой берёт. Краюшка эта его и накормит, и согреет, и силы вернёт. Люди говорят: «Хлеб на столе – счастье в доме». Однажды к нам на дачу приехала молодая женщина с маленьким ребёнком. Ребёнок был очень беспокойным, всё время плакал, вертелся на руках у матери и никак не хотел успокаиваться. Совсем с ним замучилась женщина. Врачи ничего не находят, а малыш совсем не спит, плачет ночи напролёт, ест плохо. Уж сколько бабок объехали, все говорят – порча, и что только ни делали: молитвы читали, воск лили, водой святой обмывали, — ничего не помогает.
Бабушка распеленала ребёнка, внимательно осмотрела, ощупала животик и головку, заглянула в глаза. В её руках мальчик постепенно успокоился, затих, закрыл глазки и начал посапывать. Теперь я знаю, что в процессе осмотра бабушкины пальцы нажали на несколько «биоактивных точек». Закончив осмотр, бабушка укрыла ребёнка одеялом.
Пусть поспит, — сказала она. А ты садись пока, чайку попей, устала, небось, в дороге. Бабушка разожгла самовар, достала варенье и домашние пирожки. Они уселись за стол.
Щетинка у твоего ребёнка, девонька, — сказала бабушка. – Выгонять надо. Какая щетинка, — перепугалась женщина, — порча ведь у нас. Не говори, чего не понимаешь, какая порча, что ты об этом знаешь? Так ведь бабки сказали – ответила женщина. Дурак сказал, — отрезала бабушка, — ему всё, что не понять, то и порча. А ты, коль с безгрешного младенца порчу снимать собралась, так в другое место езжай. Редко мне случалось видеть бабушку в таком раздражении. Голос её, обычно мягкий и спокойный, стал вдруг резким, брови нахмурились, и между ними пролегла складка. Впоследствии она говорила мне: «Сколько живу, не могу понять глупость людскую, что им не скажут пострашнее да поглупее, в то и верят, совсем думать разучились. Непонятных слов наслушаются да начитаются, вот и пихают их ни к селу – ни к городу, а что стоит за теми словами, и знать не знают. Найдут какого-нибудь дурня старого, который знахарем или колдуном себя называет так чем грязнее и неряшливее он выглядит да больше слов страшных и непонятных говорит – тем лучше. Сколько уж людей такие колдуны погробили, и не счесть, а всё мало. Нет, видно, не дано мне понять глупость людскую». Что вы, что вы, — расплакалась женщина, — простите ради Бога, если что не так, куда же я пойду, ведь где только ни была. Если Вы не поможете, не знаю, что и делать. Ладно, что плакать-то, ребёнка лечить надо. На-ка, девонька, чашку, пойди в другую комнату, да молока грудного сцеди. Женщина вышла. Бабушка налила в тазик кипятку из самовара и запарила берёзовый веник, а в глиняном горшочке залила кипятком траву череды. Когда женщина вернулась, бабушка убрала со стола, постелила чистое полотенце и положила ребёнка на животик. Она достала из тазика веник, подождала, пока он немного остынет, потом положила ребёнку на спинку и накрыла одеялом. Подержи-ка, девонька, чтобы веник не сползал, — сказала она, а сама достала буханку круглого хлеба и вынула мякиш. Трижды бабушка обдавала веник кипятком и накладывала на спинку ребёнка. – Это чтобы спинка распарилась да поры открылись, — говорила она. Потом окунула мякиш в горячую воду, в которой замачивала веник, добавила грудного молока, размяла и скатала из него колбаску. Протерев распаренную спинку ребёнка грудным молоком, бабушка принялась катать по ней хлебный валик, периодически протирая спинку молоком. Минут через пятнадцать она подала валик женщине. – Ну, вот и щетинка твоя, — сказала бабушка, — она то и не даёт малышу покоя. – Хлебная колбаска была утыкана жёсткими чёрными волосками, торчавшими, как иглы ежа, во все стороны. Женщина с недоумением воззрилась на валик, потрогала волоски пальцем. – Ой, колючие какие, да откуда-же взялись-то они? – Неважно откуда, были, а теперь нет, — ответила бабушка. – Ты девонька, сходи-ка на почту, домой позвони, чтобы не беспокоились. Денька три у меня поживёте. Во время разговора бабушка вынула из горшочка траву череды и обтёрла ею тельце ребёнка, после чего обмыла его настоем. Она положила ребёнка на кровать, где он туту же уснул. Женщина ушла на почту, а я пристал к бабушке: — Ба, а откуда у малыша такие колючки взялись? – Понимаешь, миленький, дети ведь волосатенькие рождаются. Потом волоски у них пропадают. А у некоторых под кожей остаются, отвердевают и превращаются в такие щетинки. Эти щетинки колют малыша, раздражают, спать не дают, вот он и плачет. А мы спинку ему березовым веничком распарили, молочком размягчили да и вытянули на хлебушек те щетинки. Атавизмом это в науке называется. Человек-то, он от обезьяны произошёл. У тебя маленького тоже щетинка была. Мать с ребёнком прожили у нас ещё три дня, и за это время бабушка ещё раз провела вышеописанную процедуру. На всякий случай – сказала она. У ребёнка нормализовался сон, и появился аппетит. – Не знаю, как Вас и благодарить, ведь чего только я не делала, у кого не была, извелась совсем – все ночи без сна. – А нечего меня благодарить, девонька, ты бы лучше на себя посмотрела: волосы редкие да тонкие, сосульками висят. Возьми-ка ты, девонька, хлебный мякиш, смешай его с желтком яичным. Только яичко от деревенской курочки возьми. Разведи его настоем череды и корня лопуха, да заваривай отдельно. Череда, она быстро заваривается: кипятком залил, остыло и готово, а корень лопуха ночку в тепле постоять должен. Намочи голову и как следует намажь составом, потом оберни полотенцем да подожди полчасика, а как состав смоешь, ополосни волосы настоем ромашки. Через два дня на третий в течение месяца так лечиться будешь, волосы лучше старых вырастут, ещё позаплетаешь косу свою.
В этих рассказах описана лишь малая доля возможностей хлеба как лекарственного вещества, о них можно говорить бесконечно. В каждом доме есть буханка чёрного хлеба. Делаем мы с ним бутерброды, сушим из него сухарики, чтобы с пивком погрызть, и знать не знаем, что держим в руках величайшее целительное средство, способное избавить нас от любого недуга. Лечение хлебом безвредно и эффективно, поэтому пренебрегать им не стоит!»